Он думал, знает он про всех всё,
Но на нерест, как осётр, — Скуратов Малюта.
Он душит сам себя своей болью
И подаёт себя на блюде нам мясо с кровью.
Потерянный в своём мирке наивном
Вырос истеричкой, ребёнком, забытым в лифте.
На грязных улицах совкового города
Выблевав совесть, впитал гордость.
И думал, это — Большая Медведица,
Но в это слабо верится, и ветряная мельница
Ломает ему позвонки каждый божий раз,
В бессильной злобе кулаки, да, он знает: он слаб.
Но этот век — не время для любви, и он делает больно им,
Потом делает вид, что всё это им по заслугам.
Судьба — сука. Либо терпи, либо вскройся. Да, грубо
Но его тоже никто не жалел
И каменное сердце — своего рода бронежилет.
Ну так не прячь свою улыбку злую,
Я не газую, просто сбрось с себя эту шкуру.
Ты убедительно так поступил (минотавр мёртв)
Ты в лабиринте и ты в нём один
Я вижу слёзы на твоих глазах, брат
Но это злые слёзы. И ты так жалел себя
Что не заметил, как просрал весь ёбаный мир
Даже святое извратив
Подожги нам сплиф, и попиздим о том, как на твоих похоронах
Я возьму тост при матери и пацанах:
«Он никогда никого не любил
И я не знаю, почему я вообще с ним дружил»
Другие скажут, ты особенным был
Но ты же знаешь: люди пиздят
В этой земле лежит обычный злой мальчик
Не разобравшийся нихуя
